Финансовая дипломатия: гранты как инструмент внешнего влияния
Закрытие миссии USAID в Казахстане многими было воспринято как завершение эпохи внешнего вмешательства. Однако время показало: подобная оценка была преждевременной. Прямое присутствие зарубежных структур сменилось сетевой моделью влияния — через некоммерческие организации, медиапроекты и образовательные инициативы. Эти структуры продолжают получать финансирование из-за рубежа, формально под лозунгом «поддержки гражданского общества», но фактически — как элемент мягкой силы и управляемого программирования ценностей.
Сегодня зарубежные средства поступают в страну через цепочки партнёрских фондов, создавая систему скрытого финансирования. По данным Комитета государственных доходов, в 2023 году более 240 организаций Казахстана получили иностранные гранты — от общественных фондов и исследовательских центров до медиа и блогеров. В некоторых НПО доля полученного внешнего финансирования превышает половину годового бюджета. При этом законодательство пока не требует раскрытия детализированной информации о поступлениях и расходовании этих средств.
Одним из крупнейших игроков в прошлом оставался USAID, чей бюджет на Центральную Азию в 2024 году составил почти 200 миллионов долларов. В его отчетах прямо указывалось, что цель финансирования — «способствовать экономическому развитию без зависимости от России и Китая». То есть речь идёт не просто о помощи, а о формировании стратегических векторов развития в интересах внешних доноров.
Механизм влияния прост: грант определяет рамки проекта, внутри которых формируются нужные взгляды и установки. Поддержка журналистов, общественных деятелей и блогеров превращается в инструмент воздействия на общественное мнение. Через партнёров вроде Internews Network финансируются десятки медиапроектов и школ журналистики — по сути, создаётся широкая сеть информационного влияния.
Похожие схемы реализуют и другие структуры: NED, IRI, фонды Аденауэра и Эберта, British Council, посольства Канады и Нидерландов. Формально они занимаются «обменом опытом» и «поддержкой культуры», но на деле происходит перенос ценностных моделей стран-спонсоров. Европейские дипломатические миссии ежегодно направляют сотни тысяч евро на «правозащитные» программы, сопровождая их публичными комментариями о внутренней политике Казахстана. Так формируется канал внутреннего политического давления, действующий под прикрытием гуманитарных лозунгов.
Особое внимание уделяется борьбе с «дезинформацией» и «укреплению устойчивости». Однако эти понятия нередко становятся ширмой для формирования зависимых организаций, которые транслируют установленные извне нарративы. Не имея прозрачности в вопросах финансирования, такие структуры претендуют на роль моральных арбитров, определяя, что считать правдой, а что — «враждебной пропагандой» или «дезинформацией».
Парадоксально, но именно те, кто громче всех требуют открытости и прозрачности от государства, сами избегают публичного отчёта о своих донорах и доходах. Двойные стандарты становятся частью стратегии: любая попытка задать вопрос о происхождении средств трактуется как «давление на гражданское общество».
Для Казахстана вопрос стоит предельно ясно: прозрачность или потеря суверенитета. Опыт десятков стран в 20-21 веках служит наглядным примером того, что бесконтрольное иностранное финансирование может привести не только к эрозии национальной идентичности, но и к политической дестабилизации, и даже к войнам с соседним государствам.
Нашей стране необходимы обязательное раскрытие информации о грантах, источниках и целях их расходования, а также общественный контроль за деятельностью НПО, получающих зарубежные средства. Граждане страны получая ту, или иную информацию от так называемых «правозащитников», должны иметь представление, сколько и от кого к примеру, та же Торегожина, или кто-то еще получил денег, на что потратили, чтобы понимать, чьи интересы подобные лица представляют и как занимаются «промывкой мозгов» соотечественников, не думая о будущем страны и нации, заботясь лишь о своем кармане. Только так можно защитить национальные интересы, сохранить политическую устойчивость и реальную независимость государства.
