Духовность и патриотизм — тоже профилактика? Психолог раскрыла, как спасти подростка от беды

Высокое число подростковых суицидов в Казахстане — тревожный сигнал не только для системы здравоохранения, но и для всего общества. Почему дети всё чаще остаются один на один с собой, как семье, школе и государству можно выстроить надежную систему своевременной поддержки и может ли духовное воспитание, патриотизм стать реальной профилактикой? Об этом Arbat.Media поговорил с клиническим психологом Мариной Шариповой.

Специально для  Arbat.Media клинический психолог Марина Шарипова подробно рассказала о подростковой уязвимости, духовных ценностях и роли общества в предотвращении суицидов.

— Марина, как бы вы описали психоэмоциональное сегодняшнее состояние подростков в Казахстане? Что их чаще всего тревожит?

— Надо отметить, что век интернета и соцсетей - большая нагрузка для неокрепшей детской и подростковой психики. Сегодня подростки в Казахстане живут в условиях высокой неопределённости и давления. С одной стороны — информационный шум, социальные сети, ожидания успеха. С другой — реальность, где далеко не все семьи эмоционально стабильны, а в школах перегрузки, конкуренция и часто — отсутствие эмпатии.

К нам приходят подростки с симптомами хронической тревожности, потерей интереса к жизни, апатией. Очень много самооценочных нарушений — дети не понимают, кто они, не чувствуют своей ценности. Для многих подростков Казахстана — особенно в регионах — психологическая помощь недоступна, а говорить о проблемах по-прежнему считается чем-то «стыдным».

— Почему подростки, находясь в тяжёлом эмоциональном состоянии, зачастую остаются незамеченными взрослыми?

— Это системная проблема. Во-первых, у нас слабо развита культура эмоционального контакта внутри семьи. Воспитание традиционно строится по вертикали: «Я сказал — ты сделал». Но подростковый возраст — это время, когда ребёнку особенно важно быть услышанным, понятым, принятым.

Во-вторых, родители часто просто не обучены распознавать признаки кризиса. Они воспринимают замкнутость, раздражительность, уход в гаджеты как «подростковую глупость», а не как крик о помощи. Школы тоже не всегда успевают — у психолога в среднем 1000 учеников на ставку. Это физически невозможно — увидеть всех.

— А насколько в целом доступна помощь для подростков, которые всё-таки осознали, что им плохо и нужна поддержка?

— Доступность крайне неравномерная. В крупных городах есть частные психологи, кризисные центры, горячие линии — хотя и они нуждаются в системной поддержке. В сёлах ситуация тревожная: иногда психолога нет вовсе, или он формально числится, но не ведёт работы с подростками. В ряде школ психологи загружены бумажной работой или вовсе не имеют практических навыков работы с кризисными состояниями.

К тому же, есть страх перед стигматизацией. Подросток боится, что если он обратится за помощью, его посчитают «ненормальным», это узнают учителя, друзья, семья. Нам нужно очень бережно и последовательно ломать этот барьер — объяснять, что забота о ментальном здоровье — это норма, а не слабость.

— Что должно измениться в системе, чтобы подростки не оставались один на один с собой в трудные моменты?

— Нужно работать сразу на нескольких уровнях.Во-первых, пересмотреть подход к психологической службе в школах: уменьшить нагрузку, дать реальную подготовку, ввести стандарты кризисного реагирования.Во-вторых, обучать учителей и родителей базовой психологической грамотности: как распознать депрессию, как говорить с подростком, как не обесценивать его переживания.В-третьих, поддерживать создание внеучебных пространств — клубов, кружков, проектов, где подростки могут открыто говорить и выражать себя.

— Могут ли духовные и нравственные ценности стать опорой для подростков в моменты эмоционального кризиса?

— Безусловно. Подросток нуждается не только в понимании, но и в смысле. Если в его окружении принято говорить о добре, честности, заботе о ближнем, если он с детства ощущает, что он часть семьи, рода, культуры — это становится мощной внутренней опорой.

Духовные ценности — это не обязательно религиозные догмы. Это понимание, что человек не один, что есть что-то выше — идея служения, памяти, преемственности. Когда подросток воспитан в атмосфере любви и уважения, когда он знает, что жизнь — ценность, а трудности можно пережить — он с большей вероятностью обратится за помощью, а не выберет уход.

— Как избежать перегибов, когда ценности начинают навязываться и вызывают протест?

— Всё зависит от подачи. Подросток чувствует фальшь за километр. Если взрослые говорят с ним сверху вниз, диктуют, как «правильно жить» — это вызывает сопротивление. Но если разговор идёт от сердца, на равных, через примеры, личные истории — тогда возникает доверие.

Воспитание должно быть диалогом, а не директивой. Только тогда ценности становятся осмысленным выбором подростка, а не чем-то внешне навязанным.

— Можно ли считать патриотизм частью профилактики суицидального поведения?

— Да, при одном условии: если патриотизм живой, не формальный. Когда подросток чувствует, что он — часть страны, что его участие важно, что его слышат, — он ощущает свою значимость. Это снижает риск депрессивных состояний.

Проекты, в которых подростки участвуют в жизни общества — от волонтёрства до культурных инициатив — дают мощное чувство принадлежности. Они учат видеть за пределами себя. А одиночество — вот главный спутник суицидального мышления. Так что вовлечённость — это не просто воспитание гражданственности. Это спасает жизни.

— Можете привести конкретный пример из вашей практики, когда это сработало?

— Несколько лет назад ко мне попал подросток — 15 лет, замкнут, в депрессии, с суицидальными мыслями. Сложная семейная ситуация, полная изоляция. В процессе терапии я предложила ему поучаствовать в школьном проекте помощи ветеранам. Он начал с простого: помогал убирать двор одному дедушке. Через месяц он стал координатором группы. Он расцвёл. Пришёл ко мне и сказал: «Я впервые почувствовал, что кому-то нужен». И это стало точкой поворота.

— Что вы посоветуете родителям, близким, подозревающим психо-эмоциональные трудности у ребенка, и которые не знают, как начать разговор?

— Начните с малого. Не нужно лекций. Просто спросите: «Как ты себя чувствуешь?» И не перебивайте, не поучайте. Просто слушайте. Дайте понять: я рядом, я тебя принимаю, мне важно, что ты чувствуешь. Профилактика — это не всегда психолог и кабинет. Это каждодневное присутствие. Это привычка быть рядом, замечать, интересоваться, уважать. Тогда ребёнок не остаётся один в своей боли.